ГЛАВА 22
ПОЭТЕССА
Я сам себе пытался давать советы. И даже следовать им. Будто я – несмышлёный жеребчик, прошу помощи у себя, умудрённого опытом жизни, всеми уважаемого наставника. Что сказал бы Кухайлан Хайфи, увидев меня в столь плачевном состоянии, в которое загнал себя я сам, а не жестокая судьба? Что безвыходных положений не бывает? На всё могли найтись отговорки. Собрать всю волю и силу духа, чтобы не думать о своей несостоявшейся любви? Силой разума заставить чувства превратиться в другие: поклоняться, не ища взаимности? Излечение временем, долгой разлукой, путешествием? Всё это было, и было безуспешно. С королевой Гюзель я и вправду мог на что-то надеяться, и тогда совет Хайфи был очень кстати, вот только мы не повели себя разумнее. Земля уже поторапливала старость короля Тамира. Но ждать смерти Шейха Юлдуза… Дело не в том, что он моложе. Он мой друг, я люблю его почти как сына. Чего-чего, а зла Шейху Юлдузу я никак не желал. Но я знал также, что лишь узы слова связывают его с Бахор, поэтому любовь к его жене грозила оказаться сильнее. Не смогли меня пока исцелить, ни разум, ни время, ни тяжёлая работа – и ничто другое. Лучшим советом Кухайлана Хайфи мог быть такой: «Прими все эти страдания на себя и никого не тревожь. Не жди награды. Неси свой груз до конца и не надейся переложить его на другого», Так и выходило. Раз уж сама судьба не велела мне умереть в Лесном Ущелье, надо как-то жить. Хотя жизнь становилась всё бессмысленнее, тем более, чем больше мечты мои вновь обращались к образу Бахор. Была лишь одна тонкая нить надежды, за которую цеплялась моя душа: Бахор всё-таки, хоть немного, меня любит. Как она старалась это скрыть! И как воспоминания её выдавали. Её изумление при первой встрече в Ночь Быков, её появление на Бранном Лугу, к концу сражения, и бесконечные расспросы о судьбе Золотого Тигра. Тайный визит в хижину ведьмы Айги к раненому герою, неосторожный поцелуй. Я ей тогда в бреду сложил какие-то стихи, она мне отвечала тоже складно, я помнил это. Она тоже помнила.
А как она встревожилась, увидев меня в своём шатре! Не за себя, а за то, что могло со мною случиться. И потом, прогнав нахального пьяницу прочь, не бросила его на произвол вьюжной ночи, а передала друзьям, чтобы поспешили на помощь. Правда, при той, последней встрече, Бахор не раз потрудилась отпечатать свои крепкие копытца и зубки на шкуре влюблённого идиота, но он того и заслуживал. Всё-таки она неравнодушна к Золотому Тигру, а значит, и к несчастному Тиграну. Цепляясь за эту призрачную опору, я торопил время, надеясь на новый случай, который наконец-то прояснит наши отношения.
До конца зимы друзья не оставляли меня одного надолго. Отшельник из меня и впрямь был никудышный, и их компания развеивала опасения, что со мной что-нибудь опять случится. Не знаю, что мои ученики объясняли своим жёнам, но один или двое из четвёрки непременно находились где-нибудь поблизости, и даже на ночь кто-то оставался в моём шатре. Приходила и сама Принцесс Роз. Не знаю, была ли она посвящена в детали, мне дала понять, что думает, я простудился в степи и едва там не замёрз. Она не возражала, чтобы её муж Бай Шафран чаще навещал своего бывшего наставника. Принцесс Роз мало изменилась за эти годы, разве что приобрела новое обаяние. Её глаза смеялись, как и прежде, но нежнее. И осанка из надменной стала скорее величавой. Она баловала своих жеребят, разговаривая с ними как со взрослыми, и они ей подыгрывали. Вне чужих глаз, она их обожала. Бай-Гиацинт и Айна-Мальва вызывали восхищение, таких жеребят и вправду есть за что обожать. Но при чужих Роз рассуждала о детях небрежно, будто они ей были не особенно нужны. Шафран же, пока безуспешно, настаивал, что их семья всё ещё маловата. Поскольку эта пара до сих пор чаще являлась вместе, чем порознь, я не сомневался, что им «грозит» ещё не одно прибавление. Султан наоборот, приходил всегда один. С Муники он и в Городе появлялся редко. Кобылица сама считала, что её дело – следить за домом и возиться с сыновьями. Это гарем её испортил. Правду сказать, Муники не избавилась от лени. Но надо отдать и ей должное: близнецы у лошадей рождаются крайне редко, а Орёл и Орлик – точная копия друг друга и отца, были гордостью Белого Барса. А вот Шахин-Сокол вообще не баловал своих красоток выходами в свет. За Городом, правда, часто прогуливался всем семейством – с Байлой, Байшей и тогда ещё тремя дочками. Я познакомился с ними весной, но так никогда и не мог запомнить, кого как из этих дочерей зовут, хоть они были разные, даже по масти, но все яркие, пёстрые и хохотушки. Каждый год их, по-моему, становилось больше, и даже когда старшие повыходили замуж, обе жены Шахина продолжали снабжать его потомством. Когда же я, в очередной раз путал Арну с Бахарой, отец их только вслух смеялся: «Они у меня все друг друга стоят!»
Карахан чаще остальных составлял мне компанию, поскольку был свободен. Не думаю, что ему больше, чем другим, доставляло удовольствие моё общество, но он ни разу этого не показал. Вот кто действительно был терпелив, надёжен, и мог считаться самым лучшим моим учеником, давно обставившим по силе духа своего старого учителя.
Всё время проводя в обществе молодых друзей, и часто упражняясь вместе с ними, я сумел наконец достаточно укротить свою волю. Мой дух вернулся к своему хозяину. Трудно было лишь успокоить собственное сердце. Однажды ночью, когда в шатре моём спал Карахан, я оставил своего стража и вышел в степь. Встретил его на обратном пути. Вороной возник бесшумно, вылепившись из мрака беззвёздной ночи.
— Я шёл по твоим следам, учитель, — только и сказал Карахан, не упрекнув меня ни словом. Я ответил:
— Не тревожься, Чёрный Бархат. Моя воля всецело победила желание забвения.
— Хорошо, — сказал он. Голосом подтверждая, что со мною говорит не сказочное существо, едва различимое в темноте, не дух пришедший на помощь, а живой конь. Он уже являлся мне вестником добра. При осаде Северных Поселений так же возник из ночи. Потом он принёс мен освобождение из плена. И ещё спас от леденящих когтей вьюги. Он всегда был как воплощение доброй силы, почти незаметный рядом, но готовый прийти на выручку. Его простое одобрение было сильней похвал. И я подумал, что теперь его и остальных друзей следует считать моими учителями. Они спасли мою жизнь и достоинство, и я всегда буду благодарен им за это. Потому что любая жизнь означает надежду.
Многие думают как и я: Пока жив – надо верить в удачу. Мне было не до весёлых мыслей, но случай всё-таки пришёл. Мы с Бахор встретились совершенно неожиданно. В степи, за городом. Не договариваясь. Не знаю, от чего она так вздрогнула: от внезапности встречи или от того, что ещё помнила меня исхудавшим, взлохмаченным пьяницей, некогда ввалившимся в её шатёр в самый неподходящий час. Сегодня я выглядел отлично, и не знавшие о тёмной полосе в моей жизни, ни за что не догадались бы о подобном. Нужно было первым начать разговор, а прошедшая почти полгода назад последняя встреча, не оставляла иного выбора, как упасть на колени. Я почти готов был впервые в жизни сделать это, если бы не тень сомнения в том, как она это примет. Её душа всё ещё оставалась загадкой для меня, особенно после давнего утверждения о неверии в любовь. И я просто низко поклонился, и сделал вид, что собираюсь пройти мимо. Она не ждала этого и сделала невольное движение, в безотчётном порыве меня остановить. И наверное тотчас же раскаялась в этой слабости, потому что достигла цели. Но мой покорный вид придал королеве духу. Она поспешно сочиняла, зачем ей могло понадобиться обращение ко мне.
— Шах Тигран…
— Да, повелительница?
— Ты… Тебя давно не видно в Городе. Надеюсь… надеюсь, твоё здоровье теперь в порядке?
— Как тебе будет угодно, королева.
— Что за чушь? Не говори глупостей, Тигран. Как мне может быть угодно, чтобы кому-то было плохо?
— Если тебя волнует такая мелочь… Поверь, Бахор, для меня почти ничего в жизни сейчас не имеет значения.
— Кроме?
— Мне как воздух нужно твоё доброе слово. В последнюю нашу встречу я вёл себя отвратительно. Однако ты проявила милость…
— Помнишь? – она рассмеялась. – Такую милость тебе стоило бы оказывать почаще, чтобы выкинул глупости из головы. Получить несколько пинков от самой королевы – вот наслаждение! Не обижайся на меня, Тигран, ведь ты тогда держался не лучшим образом.
Я просто растаял от того, что она говорит со мной. От звуков её голоса, но сохранял смиренный вид.
— Ты очень права, Бахор. Твоё благородство и самостоятельность спасли меня от стражи короля. Но я имел в виду другое: если бы не твоя забота, я бы замёрз в ту ночь в заснеженной степи.
Бахор встревожилась, но я тотчас попытался успокоить её.
— Муники ничего не говорила, я сам догадался, что только ты могла послать мне на выручку моих друзей.
— За меня и мои дела можно не беспокоиться.
— Ты знаешь, что было в моей жизни после этого? И… до этого? И почему это случилось?
Её дыхание стало частым.
— Да, знаю.
Неловкая тишина. Королева быстро пошла прочь и готова была вот-вот пуститься рысью. Я устремился следом. Она заметила и резко остановилась.
— Тигран, я хочу, чтобы ты знал кое-что. Мне очень многое известно о тебе, о твоей жизни, я многим интересовалась, и я ни в чём тебя не осуждаю, по праву твоей возлюбленной. Это право не можешь отнять у меня даже ты сам. Ведь так?
Я кивнул:
— Это правда.
— Но, несмотря на моё хорошее отношение к тебе, я уже всё сказала. Не преследуй меня и смирись.
Бахор хотела уйти, но на этот раз я остановил её новым излиянием душевной муки:
Неужто, выстрадал я мало
Мечтой любовною греша?
Нет. Это сердце из металла.
Как мрамор холодна душа.
Чего можно было ждать в ответ?
— Ты слишком быстро осмелел. Я ведь сказала, на ответные чувства можешь не рассчитывать.
— Скажи: «Не люблю».
— Всё сказано.
— Нет, королева, ты умеешь говорить красивее. Я это помню. Скажи так, как ты умеешь…
— Хоть что-нибудь?
— Правду, Бахор…
Она задумалась лишь на мгновение, а потом…
Внимая страстной песне соловья,
Наполнилась тоской душа моя.
Ты упрекнуть меня не вправе будто
Разлукой долгой не томилась я.
Моё сердце билось громче стука копыт. Можно ли было сегодня надеяться на большее? Всю истину любви Бахор могла прочесть в моих глазах. Но она больше не подняла ресниц, наверное, пугаясь собственных мыслей. И она снова исчезла. И опять оставила меня одного. Но не с печалью, а с новой живящей надеждой.
Снова томительное ожидание случая? Оно меня больше не тяготило. Я знал: судьба не позволит нам разойтись навсегда. Может, Бахор и правду говорила, что вышла замуж за Шейха Юлдуза ради богатства и власти. И боялась потерять то, что получила дорогою ценою – обманывая саму себя. Сейчас эта ложь не могла прикрыть того, что было выше её сил: Бахор меня любила, и это не могло оказаться пустыми грёзами.
Я снова сходил с ума, но не во вред себе. Однажды, правда, едва не произошла неприятность, а всё потому, что мы вечно скрываем, чего скрывать не надо и говорим то, что не следует. Не в силах более таить в себе чувства от всего мира, и помня, что Карахан умеет хранить чужие тайны, разделяя тревоги и радости, я рассказал другу о чаяниях взаимности Бахор. Это была как будто благодарность за его доверие ко мне.
— Что же, пусть у вас всё получится, — сказал он ровно, и добавил с неприязнью:
— Не в обиду Шейху Юлдузу. Чтоб его постигло такое же.
— Ты в ссоре с повелителем?
— Ну, что ты! Я искренне ему желаю влюбиться один раз, но навсегда. По-настоящему. И так, как ты – не безответно, но безнадёжно.
Тут что-то не так. Я насторожился. Но Карахан отвлечённо заговорил о Бахор:
— Это прекрасно, что твоя возлюбленная – поэтесса. Я слышал, она сочиняет красивые стихи. Наверное, для тебя – самые лучшие. Вот в чём вы всегда будете понимать друг друга.
Когда мы с ним распрощались, в моё растревоженное воображение ударила недостойная мысль: откуда Карахан может знать, что королева – поэтесса? Она ведь не читает своих сочинений на городских площадях и не передаёт их никому, чтобы читали от её имени. Она не гуляет по местам собраний, делясь своими интересами. Непонятная озлобленность Чёрного Бархата на Шейха Юлдуза, намёк на безнадёжность… В памяти всплыла ночь, в которую я боролся с соблазном отправиться за чёрным корнем и удрал от сторожившего меня друга. И те его слова: «Я шёл по твоим следам учитель». Он шёл по следам! Шёл по ним и в ту вьюжную ночь, когда произошла скандальная сцена у королевы. Когда я очнулся от нездорового сна и увидел рядом Карахана, он сказал, что случайно нашёл меня в степи – это была ложь. Но почему он шёл по моим следам? Почему успел раньше других? Потому что он был рядом с Бахор и видел всё! Бред нарисовал мне молодого соперника, скрывавшегося за одним из пологов шатра королевы, когда я неожиданно к ней ввалился. У неё горел свет посреди ночи. А она! Лицемерие и обман! Неужели всё это может быть так?
Я, как безумный, бросился в погоню, и настиг ничего не подозревавшего друга к самой Восточной Арки. Ревность однажды сыграла со мной злую шутку, позволив, в припадке ярости, убить безвинного стражника Огмара. Я уже не раз отплатил за это судьбе. Карахану я был обязан жизнью, и помнил это. С трудом удерживая гнев, я спросил его прямо, решая раз и навсегда покончить с этим сомнением:
— Чёрный Бархат, кто твоя дама сердца?
— Я уже говорил тебе, учитель…
— Кто?!
— Задай вопрос по-другому. Тебя ведь интересует только одна кобылица.
Этот мягкий тон позволил мне немного успокоиться. Карахан не выглядел взволнованным, не лгал, готов был отвечать. Но не желал выдать своей невесты. Нет, это не Бахор.
— Это не королева Бахор?
— Нет.
И сразу стало легче. Вороной подождал, пока моё дыхание станет ровнее и погаснет в глазах огонёк ревности, безошибочно им разгаданной.
— Я должен поклясться, учитель?
— Тебе нельзя не верить. Прости за подозрение. Кажется, я ищу проблемы даже там, где их нет.
Он хотел продолжить путь, но заметил во мне неразрешённую загадку. Он ждал.
— Просто я так и не нашёл ответа на вопрос. Как ты нашёл меня в степи? Всегда ли говорил мне правду?
— Однажды я солгал всем, Шах Тигран. Помнишь, когда мы помогали тебе…
Помнил ли я! Да я только об этом и думал!
— Так вот, тогда я и вправду не случайно встретился с тобою. Даже столь странному жеребцу, как я, не могло взбрести в голову, прогуляться по степи в метель, если не было на то веской причины. Я тогда искал тебя по следам, по ещё не занесённым снегом следам, потому что вовремя узнал о беде, что тоже искала тебя в этот час.
— Так и есть. Но почему же?
— Кое-кто – сразу повторю: не Бахор, заметил тебя раньше, чем весть от королевы долетела до Муники, прежде чем она достигла Султана и прочих. Когда-нибудь, Шах Тигран, я расскажу, кому кроме меня ты обязан жизнью.
Действительно, обязан. Нехорошо с его стороны об этом напоминать, но я сам напросился, и нам стоит взаимно извинить друг друга. Я пообещал Карахану больше не пытаться лезть к нему в душу и выяснять его тайны.
А этой тайны я до поры не открывал никому. Её знал только двое: я и Бахор. Чудесная тайна двоих раскрылась только нам. Я, шутя, сказал любимой:
— Честолюбивая и корыстная дамочка, ты всё ещё такая же?
Она подняла очи к Луне.
— Пусть ясная Луна свидетельствует, что я никогда не была к тебе равнодушной. Почему некогда король, а не Тигран отыскал меня среди тысяч кобылиц Великой Равнины? Что для меня теперь богатство и власть, если я должна жертвовать им своей душою?
Я торопил время, прогоняя её робость.
Как в тёмном небе ясная Луна,
Ты для меня, любимая, одна.
Я – пленник твой. Но не губи, послушай:
Любовь на свете не запрещена.
— И ты согласился бы любить меня только потому, что я не в силах запретить чувствовать?
— Но ты и себе не можешь этого запретить.
Цвет её тела при луне казался серебристым. Дыхание вскружило голову. Она была очень близко, но могла быть ближе.
— Если ты не позволишь большего, то я согласен тебя обожать. Сколько же слов я не сказал тебе за это время! Как подавлял в себе все чувства… Как могу их сейчас высказывать и знать, что если хоть одно слово из ста тысяч коснётся твоего сердца, этого хватит, чтобы ты поняла… Ведь ты любишь? Любишь меня, Бахор?
— Только ты в моих мечтах, Тигран!
Ты любишь страстно – знай, и ты любим.
Как Солнце в небе для меня один.
Так пусть любовь соединит влюблённых.
Я жду, мой раб!
Приди, мой господин…
ГЛАВА 23
МИЛОСТЬ ПОВЕЛИТЕЛЯ
В те счастливые дни мне казалось, что никогда не было и не будет в жизни Золотого Тигра ничего лучше. Можно было больше не сомневаться, что Бахор меня любит, как только можно пожелать. Из убитого несчастьем, и не погибшего только благодаря велению судьбы, я стал счастливейшим на свете. Столько радости и восторга после долгого невезения, едва меня не сломившего! Когда же я снова обрёл способность думать, то сразу заявил своей госпоже:
— Только ты в этом мире способна разделить со мною будущие годы. Бахор, ты выйдешь за меня замуж?
— Но, Тигран, я ведь… уже замужем.
— Беда лишь в том, что мы любим друг друга. Конечно, ты взрослая кобылица и вправе завести сразу двух мужей, если они оба согласны. Но ни я, ни Шейх Юлдуз не готовы мириться с соперником. До конца моих дней ты будешь считаться лишь моей, принадлежать лишь мне, а я взаимно буду только твоим. И я готов поклясться в этом, как положено. Думаю, доказательств моя верность уже не требует. Тем более, нужно беречь честь короля. Сегодня же, получив от тебя согласие быть со мной всегда, я пойду к повелителю и признаюсь ему во всём.
— О, нет!
— Но почему, Бахор? Ты боишься или надеешься лгать?
— Ни то, ни другое, Тигран. Сейчас я не могу развестись с королём, если бы он и захотел того. При том, что брак этот так важен для меня, я слишком поддалась влечению, и я рискую, встречаясь с тобой.
— Очень мило… – такого я не ожидал. – Но, дорогая, если мы и вправду любим так, как говорим о том, а за себя я ручаюсь, не лучше ли тебе честно покинуть Шейха Юлдуза? Ты уже годы ублажаешь его взоры, но не страсть, зачем держаться звания королевы? Оно несёт тебе только печаль и одиночество. Или же ты не хочешь быть со мной?
— Хочу. Я сразу бы дала тебе согласие, но я же знаю его… моего супруга. Он не поймёт. Не ставь в пример Муники, там было по-другому, и то он страшно злился.
— Я не заметил.
— На то он и король. И он решит, что мы его давно обманываем. И будет хуже. Ты хочешь вновь быть изгнан под предлогом доверия и милости? При всём к тебе уважении, Шейх Юлдуз – повелитель Великой Равнины. У него власть. Его слово – закон.
— Мы действительно его обманули и надо скорее это исправить. Надеюсь, Юлдуз выслушает старого товарища. Несколько лет назад я вынес его на себе, унёс от гибели, затем вернул ему корону. Не может он это забыть… да и тебя, надеюсь, он не так любит, чтобы… Хотя я не понимаю, как можно тебя не любить.
— Зато он меня очень ценит, как одну из красивейших игрушек. Что до настоящей любви – она ему неведома, Тигран. Поэтому я и сказала: король не сможет нас понять.
— Бахор, но так нельзя…
— Мы подождём.
— Чего?
— Когда для нас настанут лучшие времена.
— Я ждал так долго! Да и ты…
— И я. Но мне не так уж долго осталось считаться королевой. Я не хочу родить ему наследника, а значит, рано или поздно, кто-нибудь из гарема это сделает. Он постепенно ко мне охладеет или я выщипаю себе шерсть и гриву, чтобы на время лишиться красоты. Или, наконец, Шейх Юлдуз и правда влюбится в кого-нибудь… хотя я сомневаюсь, чтобы этот ласковый змей был способен на истинные чувства. Я и сама познала их не сразу. В общем, пока не время ему открываться.
— Глупости, Бахор. Ждать, чтобы время решило всё за нас – не наш случай. И потом, если уж мы с тобой обманули короля, пусть он узнает это от меня, а не от кого-нибудь другого. Тем самым он сумеет вовремя исправить положение дел. С Муники всё вышло пристойно. Он не дурак, он должен понять силу нашей страсти. Ведь я так долго пытался забыть тебя: в разлуке, в жесточайшем укрощении своей воли, в дыму чёрного корня, да просто в обществе добрых друзей… но я не сумел. Я расскажу ему всё, как есть, и Юлдуз это признает. Раз сила любви смогла меня победить, сломить моё сопротивление, то сила слова мне поможет… Но что я подумал, Бахор! Если ты не желаешь покинуть повелителя из-за тех самых власти и богатства, как говорила прежде… Зачем же ты дала мне знать, что любишь?
— Мой повелитель – это только ты.
Королева всё избегала моего взгляда. Отчасти я был прав. При всей силе страсти, в душе её ещё боролись сомнения. А может и раскаянье в слабости сердца, которое долго держало оборону, но всё-таки сдалось. Впрочем, на деле она не теряла ничего, заключив брак со мною. Она могла лишиться только звания королевы, что при её нынешнем положении в гареме и холодности к мужу, соперничестве других жён, было и так непрочно. Зато она приобрела бы полную свободу, которой я не ограничивал, и называлась бы шахиней, и это на всю жизнь. Она не должна сомневаться в моей верности, если станет любить меня и впредь. Ведь я ей даже мог сказать нечто вроде того, что когда-то сказала мне Гюзель: признаю, что ты – не первая любовь в моей жизни, но знаю, что будешь последней. Разве это не достойная клятва? Я в это верил сам. Но моя дама всё медлила с ответом, и я не понимал её. Наконец, она объяснила всё:
— Тигран. Есть существо, которое мне всех дороже. Я бы ушла с тобою хоть сейчас, хоть в хижину, хоть в поле. Но я не могу бросить мою дочь. Она останется во власти короля, даже если он вдруг одобрит наш союз. Моя малышка объявлена принцессой и она будет здесь, и я боюсь, что мне её не видать.
— В конце концов, Юлдуз – её отец и король. Он должен позаботиться о дочери. А Юлдузхон — Золотая Звёздочка не навечно в его власти. Даже если вдруг король не позволит её покидать дворец, и даже не разрешит вам видеться, всё исправится постепенно. Ведь Юлдузхон уже большая, наверняка она скоро выйдет замуж. Тогда она не будет зависеть от повелителя, и сможешь видеться с нею, когда захочешь.
— А если она не выйдет замуж?
— Придётся ждать, когда она станет сама себе хозяйкой. Для кобылицы это по закону четырёхлетний возраст.
— То есть, ещё полтора года! Законы этой страны могут дать принцессе волю куда позже, чем решить за неё вопрос о браке!
— Не понимаю. Ты что-то не договорила.
— Вдруг Юлдузхон не пожелает стать женой того, кого выберет ей отец?
— Я вспомнил! Когда пройдёт тридцать лун… Завтра и ещё полтора года король имеет право назвать имя жениха принцессы.
— Да, Тигран. И если Юлдуз назовёт не того, кого пожелает моя дочь… Тогда я смогу торговать званием королевы, отстаивая её право. Кто, как не я, сумеет за неё вступиться?
— Меня в расчёт ты не берёшь?
— Конечно, нет. Ведь ты собрался увести его жену, а потом снова лезть в семейные дела!
— Но Бахор, милая, что же мы будем делать?
— Ты не хочешь больше встречаться со мною тайно?
— Я не хочу тебя ни с кем делить.
— Уж только не с моим мужем. Я уже получила от него всё, что хотела. И этим «всем» вдруг оказалась моя дочь. Я это поняла с тех самых пор, как она родилась, он больше мне не нужен.
— Бахор, я предан королю и я теперь чувствую себя вором.
— Ох! – она захлебнулась от напора столь разных чувств. Негодование по поводу того, что её выстраданную любовь приносят в жертву какой-то дрянной совести. Есть ли она у Шаха Тиграна после того, что было? В душе Бахор сама понимала, что Шейх Юлдуз не сделал ей ничего такого, чтобы расплачиваться с ним за прожитые вместе годы чёрной неблагодарностью. Но она требовала от своего воздыхателя полного поклонения и не допускала отказа. А я уже достаточно пришёл в себя, после волны нахлынувшего счастья, чтобы стать хоть немного разумнее. Поэтому моя любимая, в порыве обиды, рванулась от меня прочь.
Пройдёт, подумал я. В свою очередь и сам будучи на грани сильного волнения: неужели она обманывает нас обоих – мужа и любовника?
В этот день была ещё встреча с Юлдузом. Он сам зашёл ко мне в шатёр, весь – величие и достоинство. Спину его покрывала великолепная золотая накидка, скрывавшая ещё более великолепную масть, но зато уберегавшая от сырой погоды. Заподозрил ли он что-нибудь в очередном отсутствии Бахор? Виду не показывал. А я не стал с ним откровенничать, поскольку милая мне не позволила говорить ему всё о нас. Речь зашла о военных учениях, которые должны были проходить неподалёку от Города и именно за Восточной Аркой. И тут я почти убедился, что король что-то имеет против меня: ведь находясь среди войска, я не смогу покинуть лагерь незамеченным, хотя и буду иметь полную волю. Ссылка у границы Города! Ссылка в собственном доме! Неплохо придумано. Но ведь не будет же Юлдуз таскать за мной всё войско, если я вздумаю переселиться в другое место?
— Хорошо, — ответил я. — Не в моей власти разрешить или запретить расположение лагеря молодых воинов у Звенящего Ручья. Даже вблизи моего шатра. К тому же и место выбрано удачно. Конечно, я мог бы снять шатёр и уйти отсюда, но я останусь. Хочу и сам дать несколько уроков нашим бойцам.
— Об этом я и хотел тебя просить.
— Принимаю предложение.
— Ты чем-то недоволен, Шах Тигран?
— Всем доволен.
Ещё бы! Меня будет охранять целая армия. Но с другой стороны, Бахор, в этой вынужденной разлуке, может и одумается немного. Мне-то, в отличие от неё, будет, чем заняться. Что я теряю? Но, оказывается, Шейх Юлдуз ещё не всё сказал. Он не торопился. Долго молчал, глядя на все эти приготовления, на сооружение лагеря, а потом на меня. А потом неожиданно спросил:
— Ты давно видел Юлдузхон?
— Признаться – не очень давно. Я как-то случайно встретился с нею неподалёку от рощи, у переправы. И ещё как-то видел её во дворце.
— Она очень похожа на мать, верно?
Я чуть было не ответил, что кроме повадки, принцесса мало чем её напоминает, у неё стать породы Шейхов. Но предпочёл не рисковать, блистая такой осведомлённостью.
— Тебе лучше знать, мой король.
— Ладно скромничать. Можно подумать, ты никогда не видел королеву Бахор.
И не только видел… Знал ли об этом Шейх Юлдуз, догадывается или… вряд ли он настолько наивен, чтобы совсем ничего не подозревать. Или я сам подозреваю слишком сильно?
— Я, кажется, говорил о своей дочке. Завтра объявлю имя её жениха.
— Вот как? И кто же?
— Если захочешь – это может быть твоё имя.
— Но Юлдуз! Нет, нет. Что ты такое говоришь. Признайся, что пошутил. Я не могу быть её мужем.
— Тебе не нравится Юлдузхон?
— Твоя дочь прелестна и восхитительна, но я слишком стар для неё и…
— Тем не менее, подумай.
— А что сказала Юлдузхон?
— Она может быть не согласна?
— Хорошо, мой король. Я подумаю. Только не торопи события.
Похоже, он ушёл довольный. Насколько всё серьёзно? Когда-то Юлдуз говорил, что я – лучший жених для принцессы, и я не особенно придал значения его словам. Тогда Золотая Звёздочка была совсем маленькой. А если рассудить, может быть, по заслугам я и достойный жених. Понять короля очень даже можно. Дело лишь в самой Юлдузхон и её матери – Бахор. Принцесса вряд ли жаждет видеть меня в качестве мужа, а королева – наоборот. Нужно было мне тогда сразу сказать Юлдузу всё, что было на душе, а не тянуть время. Тогда не случилось бы многих недоразумений. Но я не сказал.
Вокруг моего шатра быстро рос лагерь. Палатки, кострища. Я решил дать воинам обустроиться, как им будет угодно, а обучение начать дня через два-три. Пока же бродил, указывая, как лучше располагать стоянку. Из моих близких друзей тут оказался только Карахан. Для беседы он был в слишком дурном расположении духа. Не помню, когда ещё это было по нему так заметно.
— В чём дело, Чёрный Бархат? Давно ты не выглядел так, будто случилась беда. Он молчал, взялся за одну из верёвок купола, помогая её натягивать. Всё же мне удалось убедиться, что он не оглох и не онемел, отозвав в сторонку.
— У тебя проблемы?
— Да. И что с того?
— Доверься. И я, возможно, помогу тебе.
— А может и нет.
— Что ты теряешь, Карахан?
— Свою тайну, учитель.
— Значит дело всё-таки в… как её зовут?
— Я уже отвечал.
— Так…
— Учитель, мы попали в очень трудное положение. Выкрутиться из этой неприятной истории будет нелегко ещё и потому, что я сегодня должен исчезнуть из Города на пару дней, а именно за это время очень многое может измениться.
— Послать тебя в поход или с каким-то поручением могу только я или сам Шейх Юлдуз. Значит – он. Я поговорю с ним. и мы найдём другого исполнителя.
— Не выйдет. Там важное дело.
— Важнее твоего?
— Это могу исполнить только я. И только потому, что меня завтра не должно быть в Городе. Как это можно не понять? Моей возлюбленной больше нельзя оставаться в своей семье: может произойти непоправимое, и я это подозреваю. Я предлагал ей своё сердце, свою жизнь. Предлагал ей уйти со мной, но она верит в чудеса. Правильно, до сих пор у неё было всё прекрасно.
— Итак, она зависит от своей семьи. Говорил с её родственниками о свадьбе?
— Всё без толку, мне отказали в разговоре. Её папаша меня люто ненавидит. Поэтому я нынче утром попросил её бежать со мною в Южное Предлесье, где живут мои старые родители и двое братьев моего отца. Они бы помогли нам. Но бедняжка боится не за себя, а за меня. И правильно боится. Мне не простят такой скандал.
— Карахан, я уже понял, что это знатное семейство. Я перебрал в памяти всех знакомых дам высшего света, всех молодых девиц, которых знаю, и не могу понять, в кого ты, со своими, очень даже нескромными запросами, мог так влюбиться.
— Ты плохо искал. Или мы хорошо скрывались.
— Я её знаю?
— Это только тебе известно.
— Моё влияние может иметь значение?
Чёрный Бархат затряс головой.
— Уж тебе-то лучше не вмешиваться. Я постараюсь выполнить задание скорее и быть в Городе в нужный час. Если же мои опасения подтвердятся, я обещаю собрать вас, моих друзей, и обратиться к вам за помощью. Но может всё ещё не так плохо. Лучше не торопиться вперёд собственной тени.
Этот Карахан всё-таки был странным существом. Почему он не хотел мне довериться?
Ночью я развёл в очаге огонь. Спать не хотелось. Вопрос за вопросом роились в голове, как осы, и каждый щекотал своим жалом. Когда Бахор, наконец, решится признать свою любовь? Что означает моё «заточение на свободе» наряду с неожиданной милостью повелителя? Почему Карахан не желает быть со мной откровенным и за что на него злится Шейх Юлдуз? И как вообще выкрутиться из такой сложной ситуации, если никто не хочет говорить и слушать? Постепенно до меня начали доходить какие-то умозаключения. Неужели Шейх Юлдуз дошёл до такого, что собирается избавить от меня королеву, отдавая взамен дочь? Он-то может и считает меня самым достойным покровителем для неё, но принцесса… Надо срочно во всём разобраться. Надо, несмотря на протесты Бахор открыться Юлдузу. Другого выхода я не вижу.
И тут послышалось какое-то царапанье за пологом. Я прислушался и отдёрнул полотно. Некрупная стройная фигурка застыла на миг, ослеплённая ярким светом, а потом решительно вошла в дом. Меня не обманули толстая тёмно-синяя накидка и полупрозрачный полосатый шарф, обёрнутый вокруг головы и шеи. Я вздрогнул и отступил, теряясь в догадках. Кобылица сбросила скрывавшую её глаза ткань.
— Принцесса Юлдузхон, ты здесь и в такой час?
Она что-то пыталась сказать, но страх не позволял ей собою распоряжаться. Наконец, выдержав паузу, она произнесла одним духом:
— Шах Тигран, я люблю другого.
И всё. Чего тут было не понять?
— И чтобы сказать мне об этом, ты явилась сюда ночью. И наверняка замечена у постов, а может и узнана, раз тебя не задержали. Пойдём, Юлдузхон, я проведу тебя обратно.
— Не беспокойся об этом, Шах Тигран. Я знаю, что ты честный воин, поэтому и говорю с тобой по-честному. Я ведь пришла только сказать то, что сказала.
— И всё?
— И, конечно, получить твой отказ от свадьбы. Разве ты захочешь иметь жену, влюблённую в другого?
— Милая Золотая Звёздочка, я люблю тебя, как если бы ты была моей дочкой. Клянусь, что от меня ты не узнаешь никакого зла.
— Тогда… я пойду обратно.
— Ты не всё сказала. Я вижу это, принцесса.
— Не зря все они называют тебя учителем. Ты вправду умён.
Я вспомнил ту зимнюю ночь в роще. Малышка не могла забыть, что видела меня совершенно пьяным. И после этого меня так уважать? И звать учителем? Карахан! Имя друга ударило в мой мозг как молния, и так же быстро осветило всё, что оставалось в нём неведомым. Ночь у шатра королевы. Принцесса, гуляющая в поздний, точнее, слишком ранний час. В ужасную погоду. Карахан, случайно обнаруживший меня в ночной степи. «Я шёл по твоим следам, учитель». Конечно. Шёл по следам, когда узнал от возлюбленной, с которой он был на свидании, что за беда стряслась там, на улице, с влюблённым стариком. И стало понятно его полчание о любимой. И нежелание доверить мне заботу об их счастье. Ведь Карахан знал о Бахор, и думал, что Шейх Юлдуз подозревает меня в связи с его женой, а потому не станет слушать в таких делах.
— Принцесса, скажи, если тебе нечего скрывать: твой друг, ради которого ты отказываешься от столь выгодного брака – это Карахан – Чёрный Бархат?
Она не особенно испугалась не потому, что слишком мне доверяла. Деваться было некуда: я уже обо всём догадался. Но и она знала кое-что, из-за чего я никак не должен был покушаться на счастье этой парочки. Юлдузхон сказала:
— Да, Это действительно Карахан. Наша с ним любовь – такая же правда, как и твой, Золотой Тигр, роман с королевой Бахор. И если ты забудешь о своей дружбе с Караханом…
— Принцесса, я готов помочь вам обоим, насколько это будет в моих силах. Не понимаю, отчего Шейх Юлдуз невзлюбил моего бедного приятеля. Почему ты сама не поговоришь с отцом?
— А ты знаешь, что он думает о дамах? Кобыле нужен покровитель, сильный жеребец, иначе она делается… кем-то вроде вольных кобылиц. Хотя не знаю, что в них так ужасно… Шейх Юлдуз вправду хочет для меня защиты и лёгкой, обеспеченной судьбы. Слова «любовь» же он не понимает. Прежде он говорил, что мне рано знать, что это такое, теперь говорит, что так называют законный союз. Имени Карахана я отцу пока не назову, он сочтёт за каприз. Нужно просто отсрочить нашу с тобой свадьбу или же как-то отказаться от неё совсем.
— Всё-таки без моего вмешательства не обойтись.
— Ты и вправду постараешься нам помочь?
— Да, Юлдузхон. Тебе я обязан жизнью. Ведь это от тебя Карахан узнал однажды о грозящей опасности и спас меня от падения и ужасной гибели. Надо отблагодарить вас обоих. Чем же ещё?
— Спасибо, Шах Тигран. Я тебе верю.
Я проводил её мимо постов и вернулся в шатёр. На душе неожиданно стало так спокойно, что я сразу завалился на циновки и проспал до самого рассвета.
Наутро у меня снова состоялся разговор с повелителем коней. На этот раз слишком официальный, чтобы можно было что-то предпринять. За мною зашли гонцы и попросили следовать за ними во дворец. Такая церемония была мне в новинку, но я тотчас же явился к королю. Шейх Юлдуз ждал меня в главном зале.
— Сегодня, — сказал он, не поприветствовав меня, — Я объявил о твоей свадьбе с Юлдузхон.
— Что? Ты верно сошёл с ума, мой король! Кто действует столь быстро в делах всей жизни?
— Молчи. Скажешь, я несколько поторопился, так? Следовало подождать твоего решения?
— Именно.
А разве ты уже не решил?
— Не понимаю.
— Моя дочь сегодня ночью была с тобой. И ты, старый хитрец, не посмеешь этого отрицать. Она приходила в твой шатёр, думая, что останется незамеченной, но у меня множество доказательств. И ты сам знаешь, что это так.
— У меня не все вокруг друзья, Шейх Юлдуз. Есть и недоброжелатели.
— И всё-таки она была у тебя. Но если у тебя, Шах Тигран, хватит нахальства мне лгать, то я призову стражников, что задержали её у Восточной Арки, приняв за жительницу Города. Принцесса не смогла себя не выдать.
— Хорошо, сознаюсь, всё так и было, — я решил играть в открытую. – Юлдузхон приходила в мой шатёр, чтобы сказать о своём интересе к другому жеребцу. И ты, добрый папаша, мог бы выслушать её, узнать, что речь о том, одному из которых ты обязан своей короной и победой в войне с быками. Не понимаю, отчего ты так несправедлив к Чёрному Бархату. Он достоин лучшего мнения о себе и награды судьбы настоящей любовью.
Шейха Юлдуза едва не передёрнуло от необъяснимого негодования.
— А я-то думаю, чему ты так сопротивляешься? Тебе понравилась идея взять в жёны Юлдузхон ещё в тот день, когда она явилась в мир. И вы с нею встречаетесь не в первый раз. Не говори, я знаю. Твои следы вблизи её шатра. Но более молодой воин перешёл тебе дорогу, и ты принял решение уступить? Может и я, и Карахан – твои друзья. Но это не значит, что мы с ним обязаны обожать друг друга. Он был тут вчера, но я выгнал его прочь. Сердиться на него у меня есть причина.
Как всё запуталось!
— Ты поссорился с одним из тех, которые верны тебе и как королю, и как своему давнему товарищу. Советую, Юлдуз, примириться с Караханом, а ещё лучше – отдать ему принцессу. Отмени приговор дочери.
— Как высокопарно: приговор! Мне лучше знать, кто станет счастьем Золотой Звёздочки. Кто станет ценить и оберегать её, даже одним своим именем и славой. Как ты сберёг меня, малого жеребёнка, много лет назад, так и ради неё пойдёшь на всё. Тем более, что ты не отрицаешь, что был с нею сегодня ночью в одном шатре…
— Постой, неужели ты думаешь обо мне так недостойно? Ведь я только что объяснил, зачем приходила Юлдузхон.
— Тогда объясни это своим солдатам, когда я уже объявил о свадьбе. Довольно испытывать судьбу, Золотой Тигр. И отсоветуй это своему дружку.
— Ты угрожаешь?
— Карахан отправлен в лагерь у Красного Каньона, и вернётся не раньше завтрашнего утра. Сегодня же сыграем свадьбу.
— Все короли одинаковы.
Уши Юлдуза настороженно дёрнулись.
— Что ты имеешь в виду?
— Не умеете уберечь своих жён, так не трогали бы счастья собственных детей.
— Ты смеешь ещё и дразнить меня! Тебе известно, отчего я так возненавидел Карахана. Но ты не предупредил меня. Конечно! Ведь он тебе ближе, чем я, и ты его ценишь гораздо больше своего короля. Нет, нет, не стоит разговоров: ты ведь в расчёте со всеми за обязательство жизнью. Сколько раз вы с ним выручали друг друга в бою, а как он кинулся в стан быков с вестью о твоём освобождении! Конечно, ты на его стороне, даже ценой любви к принцессе. Ты готов ему уступить даже свою невесту и прикрывать его дела в моём гареме.
Тут я немного ошалел и даже осадил назад.
— Только скажи, ты точно знаешь, Шах Тигран, между ними уже что-то было?
— Между Караханом и Юлдузхон? Но я не…
— Бахор, чёрт побери! Не строй из себя дурака, и не делай этого из меня. Твоего Карахана не раз видели неподалёку от королевских шатров. Но его никогда не удавалось точно выследить. Ведь эта бестия – достойный твой ученик. Да и чёрен, как ночь, которая всегда ему способствует. Зачем ему бегать за кобылицами? Образ холодной гордости пристал ему, ведь есть где тайно тешить сердце. Не удивлюсь, если проклятый змей перебывал во всех моих шатрах, но главное – он свёл с ума Бахор – жемчужину гарема. После того, как он говорил с ней ещё там, на Бычьем Валу, она… тебе всё знать не обязательно. Но я когда-нибудь его поймаю.
Вот что! Шейх Юлдуз давно подозревает в неверности Бахор, а может и других жён, но всё не может угадать счастливого соперника. Против меня и Карахана можно строить лишь догадки, хотя и основательно. На этот раз Шейх Юлдуз промахнулся. Я всерьёз разозлился на него.
— А ты ни разу не подумал, что это был не ученик, а сам учитель?
— Мне неохота слушать глупые шутки.
— Карахан приходил к Юлдузхон, а Бахор берегла их тайну, она могла предоставлять им даже свой шатёр, ведь она, в отличие от тебя, возможно, знает, как сильна настоящая любовь.
— Опять. Вы все несёте бред. Кобылам от нас требуется только наша сила и то, чего мы достигаем в жизни. А жеребцам нужны кобылы – вот и все. Престиж – иметь красивую жену и я не хочу знать, что ты отказываешься от самой лучшей дамы… в мире!
Он метнул на меня короткий гневный взгляд, моих намёков будто не расслышал. Король боялся правды и не верил, что, кроме страсти и объявленного долга, в любви есть и другие стороны. Спорить с ним было бесполезно. Воля правителя уже оглашена. Так стоит ли стараться его разубедить? Я проучу его по-другому, раз он не желает слушать того, чего не хочет знать.
— Я думаю, Шейх Юлдуз, тебе придётся пожалеть об ошибке.
— Золотой Тигр, может быть, мы всё-таки вспомним, зачем ты здесь?
— Ах да: повелитель объявил мне высочайшую милость.
— Ты рискнёшь нарушить волю короля? Шах Тигран!
— Я женюсь на принцессе.
ГЛАВА 24
САМАЯ ЧИСТАЯ ЛЮБОВЬ
Нужно ли было продолжать спор с королём? Зная, что он уже уцепился за безумное решение, стоило ли настаивать на признаниях, когда он не желал ничего слушать? Осталось сказать в лоб, а не намёками, что были весьма недвусмысленны, и тем поставить на кон судьбы своё благополучие и своей возлюбленной. А заодно, возможно, снять опалу с бедняги Карахана, ведь тот ещё не знает, за что его так возненавидел повелитель. Теперь же мне, по мнению короля, предстояло жениться на Юлдузхон, чтобы отбросить все проблемы: пристроить принцессу, обезопасить королеву, связать себя новыми обязанностями короне. Что же Шейх Юлдуз собирался сделать с тем, кто некогда был его другом, но никогда не был слугою, я не знаю. Скорее всего, Карахану пришлось бы отправиться подальше от Серых Камней. Наверняка за ним к Красному Каньону уже был выслан гонец с приказом повелителя отправляться куда-нибудь ещё дальше. Подозревая Бахор в измене, Юлдуз не хотел предполагать, что Чёрный Бархат мог искать встречи не с королевой, а с её дочкой, тем более, что он и впрямь скорее подходил по возрасту Бахор. Это не могло бы прийти ему в голову даже после признания Карахана в любви к Юлдузхон. Будучи сам порочен с детства, повелитель Великой Равнины позволил себе возомнить, что несчастный жених пытается приблизиться к короне и… королевским шатрам. После всего этого, я решил поступить с Юлдузом ничуть не лучше, чем он со своими близкими. Раз уж ничего не было сказано – пусть явится само собой.
* * *
Амурат обернулся к учителю.
— Шах Тигран, в нашей семье есть какая-то тайна. Мне об этом почти неизвестно, а спрашивать неловко. Я думал, ты когда-то ухаживал за моей матерью. Значит, Юлдузхон вправду могла стать твоей женой?
— Можно сказать, она была моей женой, Амурат.
— Этого не может быть! – вороной взвился на дыбы, чтобы хоть как-то удержать злую энергию внезапной ярости.
— Скажи, Амурат, ты ещё хоть немного веришь своему учителю?
Чёрная шкура молодого жеребца подрагивала. Нервно взмахивал хвост. Тигран же был обычно спокоен.
— Ты мне напоминаешь своего отца, когда он впервые услышал о том же. Веришь ли ты, Амурат, что я всегда с нежностью старшего брата относился ко взаимности Карахана и Юлдузхон? Между ними была самая чистая любовь, какую мне приходилось видеть. Я их обоих и сейчас за это очень уважаю. И даже немного завидую. Ну? Что же, ты готов слушать и дальше?
Вороной постарался казаться спокойным.
— Говори.
* * *
Маленькая Золотая Звёздочка была заперта в одном из залов дворца. Она отпрянула назад при нашем появлении. Шейх Юлдуз был царственно-непоколебим. Он заявил:
— Принцесса Юлдузхон, я объявляю сегодня о твоей свадьбе, и теперь ты пойдёшь по жизни вместе со своим супругом. Ты не хотел шумного торжества, Золотой Тигр. Но слова повелителя достаточно, вы можете считать, что свадьба состоялась. Могу вас лично проводить к Поляне Любви, где пары оставляют свои отпечатки на памятном камне.
— Мы обойдёмся без свидетелей.
О, какую нехорошую роль мне пришлось сыграть! Я строго сказал Юлдузхон:
— Пойдём, жена. Теперь мы смело можем вдвоём пройтись по Городу, всем встречным объявляя о нашем счастье. А потом – скрыться в моём шатре, — и я с ехидством усмехнулся. – Где ты однажды уже побывала.
Шейх Юлдуз фыркнул и покосился на меня, и мне почудилась ненависть, так удачно у меня вышла роль злодея и деспота. Может быть, он пожалел о поспешном решении? Или сомнения ещё не уступили разуму… Он сказал: «Можете жить во дворце». И удалился. А принцесса, уже готовая к любому вероломству, кинулась к выходу, но я преградил ей путь. Золотая Звёздочка оказалась куда смелее, чем я мог предполагать. И она не разгадала фальши в моих словах.
— Значит, и ты – предатель. Кому же, кроме Карахана, можно верить на этом свете? Да можно ли верить и Карахану, если он не сумел меня защитить?
— Ему – можно.
— Сожалею только, что он не явился на свадьбу. Интересный же вид будет у вас обоих, когда мне будут замечать незнакомцы: «Милая дама, а твой прадедушка не так уж плохо выглядит!» А я буду отвечать: «Ну, что вы! Это мой муж, любимый, замечательный и я его совсем не ненавижу!»
Меня это задело.
— Кажется, и с Караханом вы не одногодки.
— Я пока верю в его любовь. И предавать его не собираюсь.
— Правильно делаешь. Твой возлюбленный был тебе верен всю жизнь. И даже когда тебя не было на свете. Я понимаю, моё слово этой ночью…
Она фыркнула:
— Если ты считаешь, что я способна изменить Чёрному Бархату, даже не посмотрев ему в глаза, то ты глупец и негодяй. Ты даже силой не заставишь меня покориться.
— Вот и первая семейная сцена…
— Выпусти меня отсюда!
— Нет. Мы должны поговорить.
— Ещё не всё сказано? А! Ты хочешь, чтобы Шейх Юлдуз узнал, чьим мужем ты являешься на самом деле. Безумие. Но я буду бороться, как могу. Ты, кого ещё вчера уважали как героя, будешь презираем.
— Как видишь, я пошёл даже на этот риск. Во имя чего же? Не угадаешь?
— Не смей играть со мной. Ты предал всех, кто тебе верил: своих друзей, украв у одного жену, а у другого невесту; обманул чувства благородной дамы, доверившейся твоим рифмам; и беззащитную принцессу, позвавшую тебя на помощь. Чего же ты хочешь теперь, Шах Тигран? Награды за подлость? Ею будет моё вечное сопротивление твоей власти. Поверь или проверь хоть сейчас, что я буду отстаивать свою свободу. Только посмей приблизиться на расстояние удара копытом – тотчас получишь его. Я буду громко звать на помощь, скажу отцу и страже, что ты бьёшь меня. Если же Солнце и судьба против меня, коварный злодей, уповай лишь на грубую силу. Только так жестокий рок может заставить меня принять его волю. Но после этого не знать тебе покоя: я отомщу, жестоко отомщу, как только выпадет возможность.
В глазах Золотой Звёздочки, во всей её фигуре, ощущалось неповиновение. Гордость семейства Шейхов досталась ей сполна. Я искренне восхитился отвагой и решимостью принцессы и, молча, простил ей все оскорбления, каких моя роль и заслуживала. Мучить её дольше было невыносимо и самому.
— Юлдузхон. Ты всё же должна послушать, что я тебе скажу.
— Раз ты меня не выпускаешь, не могу же я, по собственной воле, оглохнуть, чтобы не слушать новой лжи.
— Зато можешь попробовать своим изящным копытцем прочность моих зубов, если я тебе сейчас солгу хоть слово. я действительно люблю тебя так, как говорил прежде. И очень ценю одного из моих лучших товарищей – Карахана – Чёрного Бархата. И всей душой желаю счастья вам обоим. И я добуду вам это счастье, раз вы сами не сумели этого.
Принцесса, как можно было судить по её виду, удивилась ничуть не больше, чем слушая веление Шейха Юлдуза. Всё-таки сила воли её была потрясающей для такого, казалось бы, слабого существа.
— Может быть, Юлдузхон, я и перестарался в желании спасти твою с Караханом великую любовь, но как я сказал прежде, в моих намерениях нет ничего дурного. Клянусь, насколько это от меня зависит, что в жизни твоей будет только он.
Вот теперь она снова стала похожа на свою мать Бахор, когда прищурилась и запросто заявила:
— Значит, я напрасно сказала много слов? Да ещё таких, которые придётся брать назад. Досадно.
— Считай, что я их не расслышал. Но ты была просто неподражаема. Право, жаль, что тебя сейчас не видит Карахан, но я очень надеюсь, что он мчится в Город, чтобы скорей с тобою встретиться.
— Я поняла твой план. Это ещё неподражаемее… И всё-таки, Шах Тигран, это называется обманом. Надеюсь, что сейчас ты сказал правду, что в словах твоих нету лжи. Но всё, что ты задумал, будет нам стоить дорого, как любая ложь, которая должна раскрыться.
— И ты не готова уплатить эту цену?
— Не хочу.
— И всё-таки, пусть кони узнают о нашей свадьбе. Сейчас идём со мною.
— А потом?
— Юлдузхон, я хоть и ненастоящий муж, но не желаю носить рога. Вернётся Карахан и мы тотчас разведёмся. Пока же Шейх Юлдуз узнает об этом, ты уже станешь супругой того, кого выбрала.
— Но я хочу, чтобы все знали, что я всегда принадлежала только Карахану!
— Главное, ты об этом знаешь. И он.
— Он как раз и не знает. Помнится, когда-то в Серых Камнях произошла драка, противоречащая всем законам поединщков: ученик напал на своего учителя. В ярости, Шах Тигран, можно забыть о почтении. Успеем ли мы объясниться в своём поступке с тем, кто будет страдать больше всех от такого известия?
— Но Карахан достаточно умён, чтобы понять.
— Он слишком любит меня.
— Ты останешься, а мне уйти?
— Нет, если я так сделаю, король не оберётся пересудов, и мы поссоримся с ним навсегда. Что, если он рассердится и тотчас выдаст меня за кого-нибудь другого, с кем мне действительно придётся враждовать?
— Пойдём. Не надо тебе оставаться во дворце. По пути мы обговорим всё, о чём забыли.
Мы вышли из дворца на городскую улицу. Приветствующих нас оказалось немного. Все слыхали о свадьбе. Но никто не поздравлял, а только кланялись при встрече и проходили мимо. Никто не одобрял решения короля, тем более, принцесса Юлдузхон, выглядела рядом со мной чуть ли не жеребёнком. Ко мне относились всё прохладнее. Мы шли молча, чтобы поскорее оказаться за Восточной Аркой, не приближаясь к постам, и поговорить без свидетелей. Я вспомнил о драке, упомянутой Юлдузхон. Такое было на моей памяти, Без меня, правда.
— Принцесса, откуда ты можешь знать о незаконном поединке между Акбашем и Бейханом?
— Их звали Хан Мелик и Кухайлан Хайфи – мудрый учитель единоборства и совершенства духа. Эти имена много значат и для Шаха Тиграна – Золотого Тигра. Не так ли?
— Прости. Не думал, что события, происходившие задолго до твоего появления в этом мире, могут интересовать такую красавицу.
— Меня интересует всё, что является историей быстроногих питомцев Великой Равнины, — твёрдо сказала она. – Не забывай, что я – их принцесса.
Эта милая кобылка, положительно, была достойной подругой Карахану. Лучшей я не мог бы для него и пожелать.
Она остановилась далеко от шатра, но взгляд был прикован к нему. Юлдузхон сказала:
— Нет. Сбда я не войду.
— Принцесса, ты мне уже не веришь?
— Я не верю толпе.
— Дамы всегда способны на хитрость ради любви.
— Только не я. Я не могу сказать: пусть все думают, что хотят. Сейчас нельзя так поступать. Шах Тигран, мой друг не заслужил такого страдания, какое я могу причинить ему, переступив этот порог. Сомнение нанесёт ему удар.
— Пойми, дорогая принцесса, что мы можем действовать только так. Ведь и я рискую заслужить ненависть одной красавицы, но надеюсь всё ей объяснить. Правда откроется, когда ей положено, и никуда не денется. А пока ты будешь изображать мою жену.
— И для Карахана?
— Я тотчас же отправлюсь к нему навстречу и расскажу ему всё.
— Нет. Карахан не стерпит лжи. Я сама его встречу. Куда идти?
Нашим затянувшимся разговором, похоже, заинтересовались многие. Хотя издали, но за нами приглядывали, наверное, все обитатели военного лагеря.
— Боюсь, что ни тебя, ни нас с тобой сейчас не выпустят из Города.
— Тогда… я вернусь во дворец.
— Только не это. Сразу же попадёшь во власть собственного папаши, а что он может вытворить, ты уже знаешь. Просто дождись тут возвращения Чёрного Бархата и я сразу же дам тебе развод. Тем более сразу, что на Поляне Любви нет наших с тобою памятных отпечатков, не надо будет камень разбивать. Кстати, это наверняка уже известно в Городе, и скоро дойдёт до короля… Ну, хочешь, мы велим поставить для тебя отдельную палатку?
— Давай тут погуляем. А ты пошли тихонько одного из верных стражников за Караханом. Пусть расскажет ему правду, и пусть он поскорее возвращается. Ведь ты сделаешь это?
— Я сделаю для тебя всё.
— Но всё равно я буду здесь. Я не хочу ни капли счастья, если начну с обмана.
Я рассердился на её наивное упорство:
— Тогда иди к Юлдузу и расскажи ему всю правду – всю, которую ты любишь. Узнаешь, что бывает, когда правда является не вовремя. Можешь бежать к своему Карахану, глупышка, но я тогда и сам велю задержать тебя и охранять. Разве не ты сама отказала ему в побеге? И правильно сделала. Если действовать таким путём – вас обоих вернут в Город силой. Но прежних почестей уже не дождётесь.
— Впервые я чувствую, что начинаю сходить с ума. Когда всё это кончится? Сделай же что-нибудь, Шах Тигран. Скорее отправь гонца или… Я не выдержу так долго ждать неизвестно чего.
Те, кто мог видеть нас у Звенящего Ручья, пока мы необъяснимо долго прогуливались вдоль него, уже разнесли по Городу новость, что Золотой Тигр с молодой супругой считают камешки на берегу. И тут мне пришлось увидеть следующее проявление безумства любви. К ним стремительно приближалась солово-розовая кобылица. Открыто вырвавшись с территории гарема, она, конечно, привела за собой стражников, но те остановились вдалеке, заметив цель её побега.
Бахор не стала со мною объясняться. Я был готов к любым излияниям гнева и сценам ревности, даже к оскорблениям, уверенный, что она когда-нибудь всё поймёт и простит ложь во имя справедливости тому, кого и сама немало помучила. Но королева не удостоила меня и взгляда. Она только обратилась к дочери, из чего я заключил, что у Бахор с Юлдузом произошло неприятное объяснение. Она сказала:
— Юлдузхон, тут нет ничего, достойного твоего внимания. Вернёмся во дворец.
Принцесса уже не в первый раз задумалась о том, что сулит ей подобный шаг. Ведь она решила бороться, а возвращение сулило опять зависимость. Неволю в собственном доме. Она не отвечала королеве, и та спросила снова: «Ты идёшь со мной?» Золотая Звёздочка ответила: «Нет».
— Почему?
— Я хочу остаться здесь. Точнее – ни за что не хочу возвращаться. Скажи это отцу. Тигран обошёлся со мною лучше, чем он.
— О! Я скажу ему не только это!
— Не хочу снова становиться принцессой по рождению, но рабыней по моему положению в семье. Я буду здесь, с Тиграном. Ему я верю.
Бахор поняла бесполезность спора. Она-то мне теперь, похоже, не очень верила. Она развернулась и, к облегчению стражи гарема, поскакала обратно, но тут заметила нечто, остановившее её. И я невольно проследил за её взглядом. Мы все теперь смотрели на облако пыли, взметаемое с дороги быстрыми копытами скакуна, приближающегося со стороны Города. Бахор подошла к Юлдузхон и спросила её: «А Карахан?»
Она знала о тайне дочери, как и дочь знала о её тайне, и до сих пор они оберегали чувства друг друга. Наверняка, их объяснение произошло в ту зимнюю ночь, когда обе встретились у шатра королевы… Или ещё раньше? Сейчас мы все замерли, ожидая того, кто мчался во весь опор к Звенящему Ручью. даже не различая его на таком расстоянии, мы уже догадались, кто это. Принцесса двинулась было навстречу, но природная гордость удержала её от столь безумного порыва. А может, это была и слабость от предчувствия неизвестного. Королева, в напряжении и не без интереса, следила за происходящим. Я только ждал, понимая, что теперь не могу повлиять на ход событий. И наверное, лучше уж пережить всё сразу за правду, чем тихо и мирно всех обманывать, пусть и для общего блага.
А он приближался, как неотвратимый час. Он был уже около моего шатра, и в ярости срывал один из его покровов. Убедившись, что там никого нет, он стал искать нас взглядом, и скоро нашёл. Стремительная сила бросила его к нам навстречу, и через минуту мы стояли друг против друга. Бахор отступила. Юлдузхон, не зная, как действовать дальше, и не в состоянии поддаться безумию любви настолько, чтобы кинуться к своему Карахану, опустила голову. Я выдержал взгляд Чёрного Бархата, и он замер, почуяв, что сейчас только я способен дать ему ответ на все вопросы. И, если надо, решить его судьбу. Что он мог сделать? Требовать объяснений и разумно, терпеливо искать в них истину, или же кинуться в бой с тем, кого теперь считал вчерашним другом, а ныне – подлым предателем? Не знаю, смогу ли противостоять своему лучшему ученику в подобном поединке, если он решится его начать. А судя по его виду, жеребец был в такой ярости, что не владел собой. Таким его ещё не приходилось видеть. Вся чёрная шкура его дрожала, раздувались и трепетали чуткие ноздри, прерывая жаркое дыхание, жилы пульсировали под атласной кожей. Всё это нервное напряжение – злая энергия, задержанная на мгновение невероятным усилием воли, готово было в любой миг бросить его в сумасшедшую смертельную атаку во имя той единственной любви, затмевающей всё остальное.
Но Карахан ещё смотрел прямо мне в глаза, и душа его искала в них правды.